История возникновения народной медицины
Истоки народной медицины теряются в глубокой древности. Можно не сомневаться, что уже наши далекие предки — кроманьонцы — обладали достаточно большим опытом в лечении многих болезней и травм. Пусть их знания, обретаемые случайно, накапливаемые по крохам столетиями, кажутся нам примитивными, пусть их представления о недугах, замешанные на верованиях, суевериях, предрассудках, видятся нам весьма далекими от действительности, но эти знания и эти представления помогали им выживать в весьма непростых условиях существования.
Для перетирания злаков при приготовлении не только пищи, но и снадобий использовались песты-терочники из песчаника, кварцита или гранита.
Роль ступки сначала исполняли ямки и выбоины в скалах, валунах, а впоследствии — глиняные сосуды, осколки которых археологи обнаруживают во множестве. Основой для приготовления снадобий служили части растений (стебли, листья, цветки, плоды, кора, корневища, корни), различные высушенные органы животных (люди верили, что, приняв в пищу те или иные органы животных, они обретают определенные качества!
Так, например, считалось: если съешь мозги, — станешь мудрее; если съешь сердце, — станешь сильнее; если съешь глаз, — станешь лучше видеть; и т.д.), насекомые (не только муравьи, но и тараканы, и жуки, и даже клопы), зола, некоторые продукты питания, мед, кости животных и рыб, скорлупа яиц, минералы и др.
Приготовление самого первого из лекарственных средств — настоя или отвара, — вероятно, произошло случайно, как случайно получился чай у легендарного Шэнь Нуна, которого китайцы почитают и ныне и называют Божественным Сеятелем.
Этот человек поставил на огонь горшок с водой и о чем-то задумался, тем временем порывом ветра в горшок занесло пару сухих листочков с чайного куста… Быть может, все произошло еще проще: больной человек приотстал от своих бредущих сородичей и выпил воду, оставшуюся после дождя в выемке камня, в которой мокли какие-то травинки; болезнь как рукой сняло, и человек задумался: почему?..
Заклинания, ритуальные танцы, магические действия, знаки, наделяемые волшебными свойствами, амулеты — все это также использовалось при лечении болезней в древнейшие времена.
Лекарством занимался шаман — обычно фигура колоритная, внушительная (внушающая болящему не только уважение, но порой и суеверный страх), «духовная элита» племени.
Помимо снадобий, о каких мы говорили выше, в лекарский арсенал шамана входили бубен, священные одежды, испещренные магическими знаками и магическими же узорами, различные органы животных, многочисленные обереги, примитивные изображения животных-покровителей, вырезанные из дерева или кости, намалеванные углем или охрой на кусках шкур.
Многие болезни «лечили» с помощью заклятий, какие произносились обычно на незнакомом языке, что придавало лечению больше таинственности, а значит, больше впечатляло (и внушало); в более поздние времена язык этот стали называть тарабарским.
Зачастую заклятие состояло даже не из словесной формулы, а всего из одного слова, которое монотонно повторялось много-много раз, сопровождаемое ритмичными ударами по бубну. Адресовались заклинания не только богам, духам предков (которые были значимы у многих народов и в более поздние времена), но и непосредственно болезням, образам, их персонифицирующим.
Заклинали также огонь и воду — очищающие организм стихии. Заклинания огня считались особенно эффективными; огонь, послушный заклинателю, мог уберечь и от всех болезней, и от злых наговоров, и от сглаза, и от козней враждебно настроенных духов.
Названными «методами терапии» (которые, пожалуй, можно объединить одним словом — «камлание»), кстати, и ныне пользуются иные народы Африки, Южной Америки, народы, обитающие на Крайнем Севере, аборигены Австралии.
Благодаря исследованиям историков, этнографов и культурологов мы знаем об этом с достоверностью и потому имеем возможность хотя бы приблизительно видеть, что из себя представляла медицина далекого прошлого.
История народной медицины неразрывно связана с историей медицины вообще. Зачастую рекомендации врача — представителя какой-нибудь медицинской школы — запоминались и оставались надолго в народной памяти, порой дополнялись, совершенствовались.
Так было и с рекомендациями Гиппократа, Галена, Парацельса, Авиценны, и с рекомендациями Агапита Печерского и Иоанна Смера, практиковавших в Древней Руси, других врачей древности и Средневековья. А проверенные временем эффективные средства народной медицины брались на вооружение врачами всех веков.
В отличие от густонаселенной и просвещенной Западной Европы, в которой лекарским делом занимались профессионалы (подготовленные в университетах и конкурирующие друг с другом врачи) и особой нужды в домашних средствах, как их понимаем мы, не было, в России народная медицина всегда имела большое значение (кстати, попробуй мы ныне заговорить с каким-нибудь западным европейцем о средствах народной или домашней медицины, мы почти наверняка будем наблюдать реакцию непонимания, недоумения).
Массы простого народа в России, в силу географических особенностей страны удаленные от центров просвещения, не отличались образованностью. А с усилением крепостнического гнета, когда простой люд принужден был работать не столько на себя, сколько на хозяина, господина, барина, у него не много оставалось времени на досуг, на учение и на какое-либо внутреннее совершенствование. Примитивный быт, нищета, тяжелый труд, масса запретов и неправедный суд боярина, помещика — вот реалии жизни многих поколений россиян.
С одной стороны, работа на износ преждевременно старила организм, делала его уязвимым для многих недугов; с другой — вопиющая нищета со скудным, однообразным питанием, традиционный голод весной, изнуряющие при непосильной работе посты и др. — очень ослабляли сопротивляемость организма.
Масса бесправных нищих крестьян не имела ни малейшей возможности лечиться у врача — весьма редкого и дорогого «специалиста» в сельской местности, часто немца (немцами в России на протяжении нескольких веков называли не только собственно немцев, но и англичан, голландцев, шведов, датчан — всех тех выходцев из Европы, которые подались в Россию в поисках лучшей судьбы и которые не говорили по-русски и были как бы немые — потому и «немцы»). Разве что цирюльники в поисках легкого заработка время от времени проходили по селам, фольваркам, местечкам, хутора м и отворяли всем желающим кровь.
Отсюда единственной возможностью бедного болящего человека попытаться восстановить здоровье было обращение к знахарю (знахарке, повивальной бабке и пр.), зачастую такому же бесправному крестьянину, или лечение способами, известными ему от родителей и прародителей, — с помощью растений, заговоров, молитв, банных процедур и др. Иными словами, лечиться самостоятельно, не очень-то рассчитывая на успешный исход.
Людей, занимающихся лечением недугов, называли не только знахарями. Из сохранившихся до нашего времени письменных источников мы знаем, что врачевали на Руси лечцы, ведуны (ведуньи, ведуницы), волхвы, или волхи, волхуны (волхвицы, волховитки, волховки), волшебники, знатки, или знатники, чародеи, ворожеи, ворогуши, кудесники, а также колдуны-знахари (колдуньи-знахарки), дедушки, бабушки, повитухи, бабки-костоправки и т.д.
И хотя называли этих людей в разные времена и в разных местностях по-разному, все они — те, кто много знает и обладает многообразными способностями (и может применить свои знания и способности как для пользы, так и во вред — к примеру, наслать несчастья, болезни, мор, порчу); кто видит прошлое и предвидит будущее; кто лечит от разных болезней не только людей, но и скот; кто снимает порчу и угадывает, кем что украдено и где положено; кто прекращает несогласие между мужем и женой; кто властен над стихиями и обладает тайнами воды, так же, как и растительности, как и царства минерального; кто может приводить в движение воздух, давать волшебное, чародейское направление ветрам; кто знается с нечистою силою; кто умеет пользоваться и силой молитвы.
Знахарей побаивались, уважали, приглашали на торжества и садили на почетные места, не упускали случая задобрить их и без особой нужды к ним не обращались. Но уж если прижимала болезнь и терпеть было невмочь, то, конечно, забывали про страх.
Платили за «услуги» не только деньгами (медью или серебром), но и натурой — яйцами, сыром, рыбой, зерном и т.д.
Впрочем, к услугам знахарей прибегали не только в болезни. Известно, что если какой-то человек нуждался в добром расположении к нему его господина, то человек просил знахаря воздействовать на господина, и знахарь давал коренья, чтобы носить на шее, -и тогда господин станет благорасположен. А стоило подлить господину в питье отвар из рекомендуемых знахарем кореньев, и цель окажется достигнутой наверняка.
Знахарь мог легко отыскать вора и припрятанное краденое — для этого ему достаточно было поворожить бобами, орехами, погадать на решете, воске, воде, на соли, рассыпанной по блюду, на картах и др.
Если у коровы пропадало молоко или если корова (или какой-либо другой скот) терялась, тоже обращались к знахарям. Опытные знахари «отводили зло», подавляли ревность, присушивали возлюбленных, оберегали дома от пожаров и делали еще много-много полезных дел; это было их ремеслом.
Во многих губерниях России народ больше доверял знахарям и знахаркам, нежели докторам и фельдшерам. Люд считал, что врачи могут лечить только наружные болезни, а внутренние им не по силам; также полагали, что врачам не вылечить детские и женские хвори. Не к доктору, а торопились к знахарю, когда требовалось изничтожить порчу, дурной глаз, озык, притку, подшут, падучую и душевные болезни.
Большое значение имела опытность знахаря. Если он в совершенстве знал свойства двенадцати трав (каким действием отличаются, от каких недугов помогают, в какие дни и часы их собирать, и при каком местоположении Солнца, и при какой фазе Луны, и при какой росе, и какие снадобья-лекарства из них можно приготовить) и хранил эти травы у себя в сундучке, он уже пользовался немалым уважением в народе, однако настоящим мастером знахарского дела считался человек, которому были ведомы свойства девяносто девяти трав. К такому ведуну не зарастала народная тропа.
Уже врачи древности Гиппократ, Диоскорид, Авиценна писали о том, что в медицине с незапамятных времен используются лечебные свойства таких растений, как аир обыкновенный, алоэ древовидное, алтей лекарственный, барбарис обыкновенный, белладонна обыкновенная, береза бородавчатая, брусника обыкновенная, буквица лекарственная, валериана лекарственная, девясил высокий, душица обыкновенная, зверобой продырявленный, пастушья сумка и многих, многих других.
И известные нам показания к использованию препаратов этих лекарственных растений были хорошо ведомы и нашим далеким предкам.
Кроме различных трав и кореньев, знахари часто использовали воду, уголь, соль, печную глину. Воду «наговаривали», «нашептывали» — после этого вода обладала большой целительной силой.
Особыми колдовскими свойствами знахари умели наделять некоторые коренья и травы и «снадобы», из них приготовленные.
Так, заговоренную траву калган давали людям, которые имели основания опасаться порчи, и трава их от порчи защищала.
Считали, что трава дягиль может выручить в опасной ситуации; если против кого-то злоумышляли недруги, тому человеку следовало оберегать себя папоротником.
Знахари не только могли подсказать неискушенному человеку, каким растением лечиться или защищаться, но и могли многократно усилить свойства растения.
Люди столь глубоко верили в многоразличные свойства растений, что зачастую опасались принимать от кого бы то ни было (особенно от незнакомцев и незнакомок) даже самый обычный полевой цветок; полагали, что с цветком злой человек мог передать свой недуг.
Не хуже нашего просвещенного современника знахари прошлого представляли, что всякое лекарственное растение обладает не одним каким-то фармакологическим свойством (например, противовоспалительным или седативным), а целым рядом (к примеру, препараты ромашки аптечной обладают противовоспалительным, антисептическим, спазмолитическим, седативным и обезболивающим действием).
Наблюдая больного и делая выбор того или иного лекарственного растения, народные целители умели учитывать весь набор свойств растений, умели сочетать растения как со сходным, так и с разным действием.
Составляя сборы и приготавливая из них настои и отвары, народные целители, конечно же, не имели возможности сделать химический анализ получаемых препаратов; подбирая пропорции ингредиентов, они руководствовались исключительно наблюдениями за динамикой состояния больных, за их выздоровлением при ухудшении самочувствия — по существу они двигались по непростому пути развития народной медицины в потемках, на ощупь, полагаясь на смекалку и изобретательность, а порой только на наитие.
И мы имеем немало оснований предположить, что всякий случай лечения больного был одновременно и исследованием.
Вообще в прошлые времена, когда люди были много ближе к Природе, чем ныне (стрит ли поминать жителей мегаполисов, во многих из которых можно за день не увидеть зеленой веточки?), когда они жили «на земле», среди растений, из которых практически каждое обладает теми или иными целебными свойствами, они с малолетства знали секреты этих растений, знали, что и при каких недугах применять, когда лекарственное сырье заготавливать — ибо растение только тогда обладает наибольшей целительной силой, когда оно вовремя сорвано и правильно сохранено.
До возникновения письменной традиции знания накапливались медленно, что-то из, наработанного забывалось, терялось, потом открывалось вновь, передавался» от, старших к младшим, фиксировалось в памяти народа в виде преданий, легенд, присказок и поговорок.
Какие-то наблюдения отражались в названиях растений, например бедренец камнеломковый, бессмертник, болиголов, девясил, кровохлебка, чистотел, язвенник и др. Справедливости ради следует сказать: то, что мы сегодня пользуемся благами цивилизации, вовсе не означает, что это наша заслуга. Это стало возможно благодаря усилиям многих сотен поколений людей, благодаря их опыту, благодаря возможности сохранить их опыт (информацию) сначала в устной форме, затем в виде текстов.
У русского народа баня испокон веков, кроме собственно гигиенического назначения (мытье, удаление с поверхности тела загрязнений), имела назначение оздоровительной процедуры и процедуры, закаливающей организм. Действия, выполняемые в бане (хлестание банным веником, потение на полках, окатывание горячей и холодной водой), с последующими окунанием в прорубь или натиранием снегом воздействовали на организм очищающе (способствовали быстрому выведению из него шлаков), стимулировали деятельность практически всех органов и систем, бодрили или успокаивали, омолаживали организм.
На протяжении многих веков баня у славян была неразрывно связана с бытом, занимала в повседневной жизни, быть может, даже больше места, чем занимает сейчас, когда процесс урбанизации все набирает силу и меняет жизнь целых народов.
Наши предки не только мылись в бане, но и выполняли в ней многие лечебные и оздоровительные процедуры (к примеру, делали ингаляции, кровопускания, парили ноги, ставили компрессы, припарки и т.д.), принимали роды.
[irp]
Баня всегда была исключительно удобным местом для профилактического и лечебного применения препаратов, приготовленных из различных лекарственных растений, — настоев, отваров, экстрактов.
Средства фитотерапии использовали наружно и внутрь (во время банной процедуры); выплескивали отвары и настои на раскаленную печь-каменку, делали ингаляции;
популярны были многоразличные банные веники — не только классический березовый, но и дубовый, тополевый, ясеневый, ольховый, кипарисовый и пр., составляли так называемые смешанные веники — с включением в веник-основу (березовый или дубовый) веточек и листьев других растений по показаниям и парились этими вениками — при простуде одним, при подагре другим, при мигрени третьим, при грудной жабе — четвертым.
Едва в больших городах начали строить общественные бани, они стали очень популярны в народе. В банях подвизались фельдшера, цирюльники, бабки-костоправки, парильщики (использовали массаж) и прочие лечебных дел мастера.
Цирюльники, стригшие и брившие посетителей бань, срезавшие мозоли, не чужды были и занятиям медициной: они пускали всем желающим кровь, ставили банки, в том числе и кровососные, пиявки; при необходимости цирюльник выдергивал зубы.
Особенно значительную роль играли в жизни бань бабки-костоправки, работали они только в «простонародных» банях); именно из-за лекарского мастерства бабок многие горожане специально посещали баню.
Бабки-костоправки заговаривали грыжу, рожу, ловко вправляли вывихи, «правили животы» как мужчинам, так и женщинам, делали «присекание» при простреле… Хозяева бань весьма дорожили бабками — так как последние привлекали в бани целые сонмы клиентов.
Сколь значительное место суеверия занимали в жизни простых Людей, сколь большое влияние они оказывали на мировоззрение людей, на формирование образа болезни (а от образа болезни во многом зависят методы и средства борьбы с ней), можно видеть хотя бы на примере лихорадки. Когда в народе говорили о лихорадке, помимо собственно заболевания, сопровождающегося повышением температуры тела, ознобом, судорогами, болями (ломотой) в костях и суставах, могли иметь в виду и мистических дев, персонифицировавших различные типы лихорадок (недомоганий). Девы эти якобы вселялись в человека и в зависимости от того, какая из дев в больного вселится, такая его будет мучить болезнь. Имена этих дев-лихорадок хорошо известны из заговоров, из столетия в столетие произносившихся над недужными. Как правило, имена отражают то действие, какое лихорадка оказывает на заболевшего. Лихорадка по имени Кашлея вызывает кашель, лихорадка Душлея — одышку, лихорадка Секея — ревматизм. Пухлея — водянку, отеки; не сложно догадаться о действии лихорадок, носящих имена: Желтуница, Временная, Перемежающаяся, Дневная, Переходная, Трясуница. Легкая, Мученица, Осенняя, Листопадная, Огненная, Скорбная, Синея, Глухея, Ломея, Розея и др. Не было в народе единого мнения относительно того, сколько всего различных лихорадок существует. В одних регионах (губерниях) считали, что сорок видов, в других — не более двенадцати (двенадцать дочерей царя Ирода, которые были прокляты из-за усекновения головы Иоанна Крестителя); где-то знахари говорили о трех лихорадках, где-то о семи, девяти, десяти, семидесяти семи, девяносто девяти… Не удивительно, что в древнейшие времена славяне называли лихорадкой практически любую болезнь. Можно представить себе, какими уважением и доверием пользовался целитель, знающий и использующий лекарственные средства и заговоры против девяносто девяти лихорадок.
Образы дев-лихорадок, какие рисовали в народе, весьма страшные и убедительные. Но иногда лихорадку представляли женщиной в белом, у которой рубаха не подпоясана, а голова непокрыта; также лихорадка могла выглядеть отвратительной старухой с клюкой — у старухи этой горб и нос крючком (идет старуха-лихорадка по улице, клюкой в окна домов стучит; если кто откроет, тот и заболеет). Наиболее распространена была версия двенадцати дев-лихорадок. Они жили или в воде, подобно русалкам (а зачастую и идентифицировались с русалками и изображались обнаженными, с крыльями летучей мыши), или в дремучем лесу под корнями огромных деревьев-выворотней, в топких болотах, в пустынных глухих местах и даже — под землей.
По поверьям крестьян девы-лихорадки наиболее опасны были в конце зимы и начале весны. С точки зрения современной медицины, действительно, в это время организм наиболее уязвим перед многими заболеваниями — сопротивляемость его снижена вследствие недостаточного поступления в организм витаминов (даже при очень заботливом и грамотном хранении продуктов витамины с течением времени разрушаются; в овощах и фруктах, пролежавших зиму, содержание витаминов сокращается более чем вдвое, вследствие оскуднения пищевых запасов — случалось по весне целые семьи питались исключительно редькой.
Было известно немало способов избавиться от лихорадок: то их пытались задобрить (пекли двенадцать пирожков и оставляли их в лесу с просьбой больше не мучить хворобами), то с ними пробовали договориться (уговаривали покинуть больного), то старались обмануть (назывались другими именами, прозвищами, писали на притолоке входной двери, что хозяев нет дома), то пытались ввести лихорадку в заблуждение (оставляли ей записки с мудреными просьбами: «Приходи вчера», «Привяжись к тому, чье не помню имя»), то пробовали прогнать ее, пугая площадной руганью, делая свирепые глаза, разбивая посуду и размахивая розгами, то прятались от лихорадки в подвале, на чердаке, то надевали одежду наизнанку (дабы лихорадки не узнали хозяина одежды), то размалевывали себе краской или сажей лицо (да, да! и это все тоже была народная медицина), то уносили в глухой лес или на дорогу что-нибудь из одежды заболевшего в надежде, что вместе с одеждой окажется вынесенной из дома проклятая лихорадка и что ее «подберет» какой-нибудь лихой человек, а то и подкладывали одежду заболевшего или что-нибудь из его вещей в гроб к покойнику, дабы болезнь ушла в гробу на тот свет.
Носили молитву на шейном кресте, не расставались с испытанными оберегами-амулетами, с ладанками, в которых была спрятана земля с кладбища, или сухая змеиная кожа, или сушеная лягушка;
больному клали под изголовье череп коня; покупали иконы, по низу которых изображались обнаженные девы-лихорадки, попираемые и изгоняемые в ад железным прутом Архистратигом Михаилом (представляется любопытным, что от мифических существ, от порождений явно языческих верований защищались иконой — атрибутом христианства); пролезали через щель в расколотом дереве (в надежде, что лихорадки не пролезут следом); пугали больных, ожидая, что испугаются и отвяжутся лихорадки; окуривали больных дымом с неприятным запахом (жженые волосы и ногти, жженое конское копыто, жженые щучьи жабры, жженый рак и др.); притворялись мертвыми — часами лежали неподвижно в черной бане.
Помимо названных магических действий, в народе использовали для избавления от лихорадок различные лекарственные растения.
Наиболее эффективными считались: корень бадьяна, корень валерианы, цветки и плоды ландыша, плоды можжевельника, осиновая кора, кора крушины, кора ивы, еловая кора, полынь горькая, аир, спорынья, черный перец, чертополох, чеснок, хмель, хина, лютик, редька и т.д.
Не нужно быть большим знатоком траволечения, чтобы заметить признак, объединяющий все эти лекарственные растения: они обладают либо острым, либо неприятным вкусом (или запахом). Таким образом, мы можем полагать, что, по поверьям наших предков, девы-лихорадки не любят острого, горького, кислого — не любят «противных на вкус средств».
Употреблялись перечисленные лекарственные растения в виде соков, настоев, настоек и отваров; из различных растений составлялись сборы; причем каждому растению, входящему в состав сбора, отводилась определенная роль.
Целебные свойства растений были хорошо известны, и известно же было старинным лекарям, какие сочетания растений усиливают свойства компонентов и ослабляют токсичность компонентов.
Вряд ли сборы составлялись исключительно по наитию. Нам остается предполагать и сожалеть, что многие принципы составления сборов, хранимые в памяти поколений старинных знахарей (как правило, малограмотных или вообще неграмотных), для современников утрачены.
При лечении лихорадок большое значение придавалось и правильному питанию; например, целительной силой наделялись кислые щи, уха с добавлением лимонного сока, клюква, брусника и пр.
Ну и, конечно, использовали для изгнания лихорадок заговоры. Примерно так это было: приходил к знахарке недужный, приносил серебряную монету; знахарка усаживала недужного на лавку, да не просто так, а обязательно на заговорный сучок в лавке, затем произносила над головой больного заговор.
В русском народе до начала XX века (в глубинке, главным образом) бытовало немало архаических представлений о болезнях, о причинах их возникновения, об развитии заболеваний, и, соответственно, о способах излечения. Считали, что так же, как и лихорадки, к любому человеку могут «привязаться» икоты, а если говорить точнее, то икоту «привязывают» к человеку лешачихи. Разве это суеверие не поэтично?
Особенно часто «привязывают» икоту к тем, кто зевает или много и грубо (площадно) ругается, также к тем, кто ведет неправедный образ жизни, кто не осеняет себя крестным знамением, кто грешен.
Но если лихорадки представлялись в образе девушек, дочерей царя Ирода, то с персонификацией икоты дело обстоит несколько сложнее. Икота вселяется в человека под видом мухи, но если опытный знахарь сумеет ее из недужного изгнать, то изгоняемая икота имеет уже вид лягушки или крысы или другой мелкой противной твари.
Часто обращались к знахарям для снятия сглаза и порчи. Под сглазом и порчей понимали болезненные состояния, которые могут напустить на человека другие люди.
Сглаз считался много слабее порчи; если сглазить кого-то мог вполне обычный человек, позавидовавший или плохо подумавший, посмотревший искоса (недобрым или злым глазом), то напустить порчу был способен лишь человек, обладающий специальными знаниями, — колдун или ведьма.
Сглаз это состояние кратковременное; продолжительность сглаза — от нескольких часов до нескольких дней. Человек, которого сглазили, мог быть сонливым, вялым, мог испытывать головокружение, головную боль, тошноту; от сглаза не умирали.
А вот порча вполне могла привести к смертельному исходу. Человек, на которого наслана порча, много и тяжело болеет, причем никакие лекарства ему не помогают. Начальные проявления порчи укладываются в «клиническую картину» сглаза (большинством знахарей сглаз и считается слабой формой порчи): «порченый» может жаловаться на общую слабость, на тошноту, головные боли, на боли или ощущение комка в животе, — где порча поселяется и постепенно растет.
В дальнейшем, с развитием порчи внутри человека, «клиника» нарастает: «порченый» страдает от вроде бы беспричинной тоски, у него случаются обмороки, он может быть озлоблен, его мучает икота, с ним бывают истерические припадки и припадки падучей.
Когда «порченый» приближается к церкви, состояние его заметно ухудшается. Запах ладана он не выносит, перед иконами он нем; а крестик, освященный в церкви, отталкивается у него от тела. Оказавшись внутри человека, порча растет и забирает над этим человеком все большую власть. «Порченый» может иногда слышать свою порчу, которая не дает ему покоя; порча то мяукает, то лает, а то говорит разными человеческими голосами — позволяет себе поучать «порченого», подвигает его на какие-то поступки. коих он, может, совершать и не желает; к порчельнику (человеку, который порчу засылает) порча «относится» с уважением, называет его отцом (матерью), рассказывает о нем «порченому».
Человек, страдающий от сглаза или порчи, для окружающих не опасен; то, что наслано на него, в нем и остается. Любопытно то, что не на всякого человека порчу можно напустить; иные люди обладают большой внутренней силой, и пробиться через эту силу порча не всегда в состоянии. Но если порчельник сам силен, и искусен в своем черном деле, и умеет сосредоточиться настолько, чтобы направить порчу в строго определенное место (обычно — в область бессознательного страха), то он чаще всего достигает цели. Наибольшей восприимчивостью к порче отличаются люди недобрые — завистливые, злопамятные, способные радоваться чужим бедам, интригующие и прямо злоумышляющие.
Против сглаза и порчи использовались очень многие средства и методы. Так, от сглаза могла помочь простая вода. Если сглаз не сильный, если он — легкое недомогание, можно избавиться от него однократным умыванием или ванной; банная процедура с последующим нырянием в снег или окунанием в прорубь — средство посильнее; самое верное средство — святая вода (ею можно просто умыться или подлить ее в воду для ванны.
Снять сглаз можно и с помощью осинового креста, и с помощью испуга.
Избавиться от порчи можно было регулярно посещая церковь; можно было также уморить порчу голодом (лечебное голодание) или изгнать ее, принимая ванны с наговоренной водой.
Хорошо помогало против порчи окуривание дома, в котором живет «порченый», и самого «порченого» ладаном; если ладана не было, для окуривания использовались можжевельник или полынь.
А вот еще один старинный способ избавиться от порчи: «порченый», оставшись дома один, должен насыпать соль на сковородку и жарить ее полчаса; когда соль начнет трещать и сильно дымиться, — перекрестить сковороду и прочитать три раза «Отче наш»; затем нужно вынести соль из дому и, не уронив ни одной крупинки по дороге, где-нибудь подальше закопать; а закапывая, произнести такие слова: «Откуда пришло — туда и ушло».
Вместе с довольно разумными (и приемлемыми) рекомендациями народная медицина порой «выдает» рекомендации иного свойства, какие иначе, как несуразностями, и не назовешь.
Не заслуживают ли скептического отношения и иронической улыбки хотя бы такие рекомендации!
«Человеку, который едва -не замерз, для скорейшего согревания вдувать в прямую кишку табачный дым».
Или: «Чтобы не было веснушек на лице, обтирать лицо только что снесенным куриным яйцом -прямо из-под курицы».
Или: «При водянке брюшной истолочь в порошок сушеных тараканов, смешать с медом и давать больному несколько раз в день; при этой же болезни можно отжать сок из живых черных тараканов, смешать с водкой и давать больному по нескольку капель, однако не говорить, что за средство».
Или: «При выпадении матки делать окуривание бычьим калом».
Или: «При гангрене: наловить в болоте зеленых лягушек и, разодрав каждую пополам, прикладывать к больному месту; также при гангрене прикладывать к пораженным местам свежий человеческий кал».
Или: «Если сто крупных кладбищенских муравьев растолочь в 5 граммах масла лилии и оставить постоять три недели, а затем смазать половой член, то он сильно увеличится и окрепнет».
Или: «Если собачий клык привязать к руке человека, то этот человек перестанет говорить во сне».
Конечно, к подобным советам не стоит относиться серьезно. Справедливости ради нужно заметить следующее: быть может, мы поспешили назвать вышеприведенные советы народной медицины несуразностями; одно то, что советы эти, пройдя сквозь толщу времени, дошли до нашего современника, говорит о том, что советами этими пользовались, и не исключено, что они помогали достичь желаемого эффекта.
Некоторые из советов народной медицины, что представляются нам ныне курьезными, были, однако, одобрены врачами XIX — начала XX века.
Так, врачи согласились с тем, что лечение лихорадки паутиной и порошком раковых панцирей может быть успешным.
Несколько выше мы говорили о том, что многое из накопленного опыта знахарей древности и старины утеряно. К счастью, многое и осталось.
Отдельные народные рукописные травники дошли до нашего современника, и мы имеем возможность оценить не только информативную ценность этих текстов, но и их народный стиль и весьма замечательный слог.
Из поколения в поколение травники переписывались, ходили по рукам в виде тетрадок — порой очень ветхих. Во время переписывания знахарями травники дополнялись, иногда из малых травников составлялись внушительной толщины рукописные книги; общие травники обогащались сведениями о тех или иных местных растениях и средствах из них, местных наблюдениях, методах лечения.
Однако много ценнейшей информации о траволечении, о лечении домашними средствами и доныне хранится исключительно в памяти народа; а память народа — источник неисчерпаемый.
[irp]
